История Николаева: Постройка первой императорской яхты на Черном море
6 октября 1854 г., в условиях Крымской войны (1853 – 1856 гг.), Николай І предписал Черноморскому управлению построить на николаевских верфях четыре новых корабля. Ресурсы адмиралтейства не позволяли быстро исполнить указ, так как единственный действующий эллинг, позволяющий строить 120-пушечные корабли, был занят постройкой корабля «Босфор».
Переоборудование других эллингов требовало много времени и средств. Поэтому черноморское руководство обратилось к купцу Александру Шлемовичу (Соломоновичу) Рафаловичу с предложением построить все четыре корабля или меньше, по его усмотрению. Рафалович согласился построить два винтовых корабля и корпус пароходофрегата (яхты-парохода) под машину, снятую с погибшего под Одессой английского судна «Tiger», о чем и был заключен контракт в январе 1855 г.
Итак, в разгар войны Александр и Ревекка Рафаловичи начинают строительство пароходофрегата «Тигр», получившего свое название от английского парохода, с которого была снята машина.
Однако история строительства первой на Черном море императорской яхты началась ранее. Летом 1825 г. император Александр I во время своей поездки на юг России приобрел невдалеке от Ялты имение Ореанда.
Осенью того же года Николай I с императрицей и младшими детьми единственный раз отдыхал в этом дворце, проведя в нем около полутора месяцев.
На Черном море в то время царских яхт не существовало. Для морских прогулок императора и членов его семьи из Николаева доставили специально построенный в 1840 г. 18-весельный катер, вооруженный одной небольшой карронадой для салютов.
Великий князь генерал-адмирал Константин Николаевич распорядился построить для плаваний императорской семьи по Черному морю небольшой колесный 4-пушечный пароход «Тигр», ставший первой черноморской царской яхтой.
Еще в 1850 г. император предписал усилить Черноморский флот четырьмя пароходофрегатами. Рафалович предложил взять подряд на их постройку. Лазарев и Меншиков были согласны отдать подряд Александру Рафаловичу, но вместо этого решено было заказать в Англии три винтовых парохода.
После бомбардировки Одессы 10 апреля 1854 г. недалеко от берега был обнаружен английский пароход «Tiger», с которого, несмотря на сильные повреждения корпуса, был снят почти не поврежденный 400-сильный механизм, под который и решили срочно строить колесный пароходофрегат.
Осип Чижевич, бывший гласный Городской Думы Одессы, оставил интересные воспоминания о крушении «Tiger»:
«В скорости после бомбардировки [Одессы – авт.] произошло следующее замечательное событие, которое мне близко знакомо.
В одно туманное утро садовник мой, проходя берегом моря, услышал на границе моей дачи с дачей Кортацци (ныне Вагнера) говор на незнакомом языке, шум от весел и колокольный звон. Заподозрив присутствие на воде неприятеля, он дал знать об этом ближайшему казачьему пикету. Оттуда поскакали в город и в скорости явилось на берегу военное начальство и казаки. Когда туман разошелся, к величайшему удивлению, показался на расстоянии от берега не более 50 саженей большой неприятельский английский пароход «Тигр». Оказалось, что пароход во время тумана вскочил на подводную скалу и врезался килем так сильно, что не мог двинуться ни взад, ни вперед. Стараясь быть незамеченным, неприятель боялся дать пушечный сигнал товарищам, двум пароходам с ним крейсировавшим, только звонил в колокол и тщетно употреблял все усилия, чтобы сняться собственными средствами.
Стоя носом к берегу, с орудиями, обращенными по сторонам, неприятель не мог стрелять по нашим из орудий и стал производить ружейную пальбу. На предложение сдаться командир парохода отвечал отказом и, в надежде прибытия помощи, продолжал отстреливаться. Но когда с нашей стороны сделано было несколько выстрелов из легких орудий и одним из них командиру парохода, Джиффорду, оторвало ноги и многих ранило, флаг был спущен, и пароход сдался.
Пароход «Тигр», один из лучших, был нечто вроде морской школы. На нем находились преимущественно гардемарины и мичманы, принадлежавшие к самым аристократическим английским семействам. Для принятия пленных отправлены были на лодках казаки. Небывалое событие! Казаки взяли в плен пароход. Когда пленных свезли на берег, оставлен был на пароходе и на берегу сильный караул.
Рассказывали, что когда пленных везли в Карантин для обсервации, через Михайловскую площадь, на которой после праздников оставались неубранными столбы от качелей, пленные вообразили, что это виселицы, приготовленные для них, а самые молоденькие даже расплакались.
Капитан Джиффорд от раны скончался. […] С пленными обращались очень любезно и внимательно. Впоследствии их отправили внутрь России.
[…] На другой день после взятия парохода, два другие английские крейсера увидели участь своего товарища. Чтобы не дать возможности воспользоваться призом, они порешили уничтожить свой пароход и стали в него стрелять. Услышав пальбу, многие – в том числе и я – поехали из города поглядеть, что происходило. Проезжая мимо лагеря, я заметил движение войск, но по дороге никого не встречал.
[…] Когда наши орудия стали стрелять по пароходам, – они отошли дальше в море и оттуда, находясь вне выстрелов легких орудий, стали пускать залпами с целого борта снаряды из своих бомбических пушек в наши войска.
[…] Когда с нашей стороны прекратили бесполезную стрельбу, пароходы опять при близились и стали пускать снаряды рикошетом по воде, весьма удачно попадая в свой пароход и постоянно разрушая его более и более. Когда все убедились, что выстрелы направляются исключительно на разрушаемый пароход и при том очень верно, на берегу собралось много публики. Виднелись дамские шляпки и зонтики, а смельчаки из простонародья бросались в море и близко подплывали к обстреливаемому пароходу. Картина была великолепная. Каждый пароход подплывал по очереди и, выпустив снаряды из всего борта, плыл дальше, делая полукруг и вновь заряжая орудия. На его место немедленно являлся другой пароход и производил такой же маневр.
Когда вся надводная часть парохода была разрушена, бомбардировка прекратилась.
Все побережье было покрыто плавающими частями парохода, мебелью, бочонками с вином и ромом и т.п. Не смотря на оцепление берега и строгий надзор, вещи расхищались, в особенности вино и ром. Было несколько смертных случаев между солдатами от излишнего употребления алкоголя.
И мне садовник принес в город ром, который он вынес через цепь в садовой поливальнице. Привезли мне тоже несколько досок палисандрового дерева от обломков парохода, из которых сделана мебель и до сих пор существующая. В городе появилось в продаже много вещей: шкатулок, столиков, сигарочников и т.п. с надписью: «Тигр», «30 апреля 1854г.».
[…] Сколько не старались англичане уничтожить свой пароход, все же осталась подводная часть и машина почти не поврежденной. Эту машину вытащили из воды и впоследствии установили на Императорскую яхту, которой, в память события, дали наименование «Тигр».
Итак, паровая машина была доставлена в Николаев, и в 1855 г. на Спасском адмиралтействе был заложен пароходофрегат «Тигр». Для его строительства А. Рафаловичу был передан еще один эллинг Спасского адмиралтейства, который он реконструировал за свой счет. Строительство парохода затянулось также по причине войны. Кроме того, в октябре 1855 г. в Днепровском лимане вражеские суда захватили два больших плота дубового и соснового леса, направляющихся в Николаев на Спасское адмиралтейство, принадлежащих Рафаловичам. В связи с этим А. Рафаловичу пришлось обращаться с прошением об отсрочке выполнения контракта. Отсрочка была дана до 1 октября 1856 г.. Однако деревянный пароход длиной 62,8 м был спущен на воду спустя два года после назначенного срока – 9 октября 1858 г.
В связи с запретом иметь России военный флот на Черном море согласно Парижскому миру было «высочайше повелено… не ставя на пароходе «Тигр» артиллерии и заделав обшивками пушечные порты, считать его Императорской яхтой и под яхтенным флагом вывести для плавания по Черному морю».
Интересно, что хотя яхта «Тигр» числилась в составе Черноморского флота 14 лет (до 1872 г.), о плаваниях на ней царской семьи сведений почти не сохранилось, кроме упоминания о переходе в августе 1861 г. Александра II с семьей из Севастополя в свое новое имение Ливадию [5]. Художник А.П. Боголюбов писал: «…пришла пора Его Высочеству оставлять Ливадию, а потому, распрощавшись, мы поместились на военный пароход «Тигр», весьма плохую царскую яхту, и отбыли в Севастополь».
На яхте «Тигр» служил Андрей Антонович Горенко (1848 – 1915 гг.) – отец Анны Ахматовой, который в 1858 г. вступил кадетом в Черноморскую штурманскую роту (так с 1826 г. называлось штурманское училище в Николаеве, основанное в 1789 г.). За девять лет обучения А. Горенко произведенный в 1862 г. в юнкера с назначением в 1-й сводный Черноморский флотский экипаж ходил на множестве судов, в том числе и на императорской яхте.
О яхте «Тигр» писал В. Пикуль: «Россия теряла роль хозяйки на Черном море… Россия не имела права строить не только мощные суда, но даже фрегаты для охраны своих берегов. Лучшим кораблем оставалась яхта «Тигр» (машины для нее водолазы подняли с потонувшего корвета [парохода – авт.]). Патриоты полагались на […] будущего канцлера князя А.М. Горчакова, обещавшего избавить страну от унизительных последствий войны, а с безобидного «Тигра» морякам предстояло возрождать новый Черноморский флот...».